Девочка крошечная, но она не знает об этом, а если вдруг и узнает от вас, то всё равно не поверит. Дюймовочка-то ещё меньше. Доказывайте, что Дюймовочек нет на свете, - а в сказках, конечно, есть всё что угодно, чего и не бывает, - девочка скажет вам, что Дюймовочек нет потому, что их и не надо, вполне достаточно одной. В день рожденья девочка смотрит на небо, прислонившись к хате. Под крышу то и дело ныряют ласточки с раздвоенными хвостами. Девочка говорит с собой ласточкиными голосами, спешит, перебивает, захлёбывается: ведь ласточек много, а будет ещё больше, под крышей в глиняных гнёздах только и делают что празднуют дни рожденья. Девочка вспоминает, что и у ней сегодня день рожденья, и нужно столько цветов, сколько она сама в силах унести с заросшего кашкой луга. Приятно барахтаться в душной кашке и складывать на плечо всё новую и новую сладкую пену, и вот пчела никак не отвяжется. Тут близко пасека, а девочке исполняется целых девять лет, и она ни за что не заблудится. Ни за что! Бабушка зря беспокоится, выпуская её по утрам гулять. Девочка шепелявит, подражая пчелиному шёпоту, и совсем не боится, что пчела её ужалит. Девочка говорит пчеле: - Кушай кашку, кушай кашку... Девочка кажется себе очень, очень взрослой и умной, потому что только взрослые и умные варят кашку и кормят кашкой детей. А глупые дети упираются и требуют леденец. Но ведь взрослые скорее умрут... Лучше не торопиться, а уходить с луга медленно, медленно, до самого вишнёвого вечера. Вишнёвый вечер забрызгивает хату, и она похожа издали на тёплый вишнёвый пирог.
- Будем чай с пирогами пить, - думает девочка, баюкая пчелу.
- Будем чай с пирогами пить, - думают аисты, баюкая в корзинке младенца.
- Будем чай с пирогами пить, - хлопочет бабушка и подталкивает тесто в квашне, чтобы пироги вышли пушистые да ноздрястые.
У девочки в городе есть папа и мама, но к пирогам их ждут: девочка, бабушка, ласточки, аисты и пчёлы. А раз ждёт столько народу, не может быть, чтобы их задержали в городе дела или не случилось хотя бы попутной телеги. Девочка и спать не ляжет без них, пусть знают, как забывать про её день рожденья. А теперь надо отнести пчелу в её домик. Тут где-то была дорожка. И тут. И там. Трудно выбрать, по которой из них побежать, а по всем сразу - не выходит. Девочка не умеет раздваиваться, но если бы и умела, на три дорожки её бы всё равно не хватило. Девочка думает, а дорожки себе бегут и бегут, теряются, путаются и выводят совсем уже не туда: не к тому домику, где живут пчёлы, и не к тому, где бабушка, печка и самовар пышут жаром наперегонки, и не к какому-нибудь другому. Девочка видит - бережок в купальницах, пруд в кувшинках, и уже зудят комары, колют воздух голодными шильцами. Девочка садится на иву, уронившую себя в пруд, и смотрится в зеркало. Зеркало зелёное, зыбкое, Зазеркалье полно тины и карасей. В зеркале девочка с кашкой, пчелой и козьими глазами. Бывают с бараньими глазами - а эта с козьими, в зелёную крапинку. Шлёп ладошкой - и вдребезги. Какое мокрое стекло - и не режется! И не бьётся, целёхонько зеркало, только караси разбежались, помахивая хвостами. Девочка хочет сказать себе, что караси как собаки, - но сходства не видит, а врать ещё не умеет. Тогда она вспоминает про день рожденья и смотрится в зеркало всё пристальней и упорней, и глаза у неё уже никакие не козьи, потому что она вдруг понимает, что ей девять лет, что бабушке - шестьдесят, что сначала умрёт бабушка, потом мама, потом... Просыпается пчела и говорит:
- А у меня нет бабушки, и нет мамы, и я не помню, когда родилась.

- Значит, ты не умрёшь, мохнатенькая, хорошо тебе. А я умру, и мне так грустно, что даже не нужно подарков. Всё-таки сегодня мой день рожденья.
- А ты забудь всё, и не ходи по дорожкам, а главное, не смотрись в зеркало и не говори этого страшного слова - "Я". И отнеси меня, пожалуйста, в мой домик, мне завтра рано вставать.
В саду меж старыми, коренастыми яблонями ещё не косили, не трава, а путаница, - но девочка ищет пасеку, ей и вправду некогда искать дорожку, и уж совсем некогда думать, куда дорожка ведёт. Откуда ни возьмись козы - мме да мме, - то ли хотят забодать, то ли просят кашки.
- Козы, козы, пора вам домой, а не то волки придут и съедят, и никому не достанется ни капли молока. А зачем вы тогда гуляли весь день и съели много травы?!
Козы видят - у девочки зелёные глаза, как всегда, и как было сегодня с утра и даже в полдень, - зелёные, но уже не козьи, и значит она теперь хозяйка и надо слушаться. И вот козы нюхают воздух и поворачивают к дому: они не ходят по дорожкам и только потому знают, где дом, а где волки. И девочку ведут куда следует: вот пасека (- До свиданья, пчела, до завтра, встану завтра пораньше вместе с бабушкой! )... а вон и дым из трубы. Бабушка зовёт коз:
- Кать, кать, кать, кать...
И пахнет на весь двор пирогами. И ласточки спят, постелив одно чёрное крылышко и укрывшись другим. И аисты спят возле тёплой трубы, раздав осоловевших младенцев тому, кто просил. И только папа с мамой не спят, а едут, едут, едут. И какой бы ни был поздний час, а их дочка проснётся и сядет за стол пить чай с пирогами.  
 
 
1984 г.